Мощи Северина Боэция (фото автора)
Память мученика Северина
иерей Августин Соколовски
«После того, как игемон не мог препобедить святых мучениями,
он сделал относительно их последнее решение – повелел отсечь им головы»
Димитрий Ростовский, Страдание Свв.Мучеников Фронтасия, Северина, Севериана и Силана
В нашем православном богослужебном календаре и в житиях Дмитрия Ростовского, мученики Северин, Фронтасий, Севериан и Силан называются современниками императора Клавдия (41-54), о котором в Книге Деяний говорится, что «он повелел иудеям удалиться из Рима» (18,2).
Само житие не упоминает о Клавдии и о его Указе, но помещает Северина с его дружиной в Южную Галлию, то есть на Юг Франции, где, согласно житию, они проповедовали христианство по поручению епископа Фронтона. Интересно, что латинская версия другого легендарного жития - жития Марии Магдалины говорит о том, что мироносица, спасаясь от преследований в Палестине после Воскресения Христова, также оказалась на Юге Франции, где проповедовала христианство. Получается, что если бы Северин действительно жил в I веке, а латинская легенда в Марии была бы верна, то Северин и Мария могли бы быть участниками одной и той же общей миссии.
В такой перспективе, день памяти святых мучеников Северина, Фронтасия, Севериана и Силана это и дань нашей памяти всем забытым и потерявшимся во времени святым. То есть тем святым, по отношению к которым, в нашей православной русской традиции совершенно утрачена историчность восприятия, и воспоминание которых на литургии в день памяти ограничивается исключительно отпустом. По цитируемой архиепископом Василием (Кривошеиным) греческой пословице, «у бедного святого нет славословия».
Однако, если действительно попытаться вернуть их в контекст исторической первохристианской проповеди на Юге Галлии, то мученики Северин, Фронтасий, Севериан и Силан могут обрести конкретные исторические черты[1].
Многие мученические акты поставляют мучеников непосредственно на Суд Императора. Это особенно относится к эпохе Великого Гонения 303-313 годов, когда в житийных повествованиях, мучеников судят Максимиан, Галерий или даже сам Диоклетиан. Но для I века, которым память Галльской Церкви предпочла датировать подвиг Северина, это было бы явным преувеличением. Согласно Житию, Северина с дружиной судил местный римский прокуратор с необычным именем Сквиридон. За отказ отречься от Христа, принести жертву Зевсу, святые были подвергнуты пыткам, а затем обезглавлены. «Нечестивые воины, усекнувши главы мучеников, бросили их тела для поругания на землю, оставив честные останки без погребения».
По прошествии некоторого времени, Господь явил с телами святых явное чудо. Обезглавленные, Северин, Фронтасий, Севериан и Силан встали, взяли в руки свои отсеченные головы, взошли на высокий холм, где в это время скрывался от гонения пославший их на проповедь епископ Фронтон. Сложив головы пред ногами епископа, они «крестообразно распростерли тела свои на земле».
Подобное, почти аналогичное повествование содержится и в описании мученической смерти парижского епископа Дионисия (+96). Именно это временное восстание из мертвых, взятие в руки собственной отсеченной главы в актах Дионисия стали предметом особенной насмешки со стороны Ивана Карамазова в Романе Достоевского. Однако, сама тождественность этих повествований из мученических актов ранних святых указывает на то, что составители их вряд ли преследовали целью воссоздать историческую картину того, что произошло после смерти мучеников. Налицо эсхатологический символ. В задачу же богослова-систематика входит хотя бы попытаться его расшифровать.
Мировосприятие первых христианских поколений строилось на противопоставлении христианского убеждения в преодолении смерти Воскресением Господа Иисуса идее биологического, технологического, литературного, естественного и любого другого бессмертия. Если попытаться переложить только что сказанное на язык современности, то можно сказать, что христианское новозаветное бессмертие это не религиозное, и не библейское бессмертие продолжения рода, не голая жизнь медицинских технологий и даже не бессмертие словарей.
Последнее чрезвычайно важно. Потому что в нашей, внутренней церковной среде такое «бессмертие словарей» присутствует чрезвычайно сильно. У человека создается убеждение, что через карьеру, строительство, иерархическую принадлежность, или богословское творчество, можно прочно войти в историю и, тем самым, обрести бессмертие. Так возникает иллюзия, что будущие поколения будут читать наши тексты, видеть наше имя на книжных полках, и, что может казаться наиболее убедительным и весомым фактором, читать, помнить и знать о нас через посвященные нам, как иерархам, священнослужителям, богословам и деятелям, статьям и рубрикам в словарях. Именно здесь очень важно вспомнить о той аксиоматической не тождественности между тем человеком, что живет и действует здесь и сейчас, будучи еще жив, и тем именем, обозначением, титулом, фотографией, картиной и обелиском, которые будут существовать здесь на земле после его смерти. Мы абсолютно не тождественны тому, что будет после нас. Не тождественны всем тем, кто будет после нас.
В этом тотальном отрицании преодолимости смерти биологическим, наследственным, иерархическим или каким-либо иным путем заключается одна из аксиом христианской эсхатологии в том виде, как пыталась ее сформулировать ранняя Церковь. Используя для этого образы, символы и повествования, которые не только нам, но и детям Нового Времени, каким был Иван Карамазов, казались глубоко наивными и лишенными смысла.
Но за первой аксиомой не тождественности в христианстве раскрывается другая аксиома. Это аксиома, утверждающая, что по мере реального причастия и приобщенности человека здесь и сейчас благодатному дару Веры Христовой, смерть обречена на преодолимость. А человек, по ту сторону своего земного бытия, во Христе Иисусе, и только в Нем, предопределен жить. Стать способным взглянуть на себя прежнего, не бессмертного, а потому мертвого (Апок.3,1), оттуда, то есть из Земли Живых. Говоря символьным языком житийных мученических повествований, «взять в руки свою главу и взойти на Высокий Холм». Последовать эсхатологическому призыву Христа Спасителя из Евангелия Страданий: «Встаньте, пойдем отсюда» (Ин.14,31).
Д-р теологии иерей Августин Соколовски специально для сайта Вознесенского Собора.
[1] Ср. Jean Bernard Lafon Mary-Lafon, Histoire politique, religieuse et littéraire du Midi de la France depuis les temps les ples reculés jusqu’à nos jours (t.I)