Августин Соколовски
7 августа Церковь чтит память Отцов V Вселенского Собора. Это собрание православного епископата, также именуемое II Константинопольским Собором, проходило с 5 мая по 2 июня 553 года, ровно 1570 лет тому назад,. Важно понимать, что празднование Отцов Вселенских Соборов – это не день личный памяти тех участников, кто был канонизирован за личную святость. Но коллективное воспоминание Соборов, как событий, в которых Дух Святой объективно и по преимущественно явил свое историческое присутствие в Церкви в виде решений относительно догматики.
В православном богослужебном календаре в течение года воспоминается каждый из Семи Соборов в отдельности, первые шесть Соборов, а также все семь Соборов совместно. Такая литургическая память Отцов Соборов – исключительная особенность Восточного Православия.
Обстоятельства, в которых проходил V Вселенский Собор сложны для понимания, более того, они малоизвестны даже для людей церковных. Все мы знаем, что в 16 веке западное христианство распалось на католичество и протестантство. При этом едва ли кто помнит, что за тысячу лет до этого, подобное разделение на две части происходило на Востоке.
Так к середине VI века Александрийская Церковь почти полностью отделилась от Православия, перестала поминать православных иерархов, имела собственную иерархию и даже патриарха. Со временем Александрийский греческий патриарх превратился в посланника Константинополя в Египте, и передвигался под усиленной охраной. Его паствой были примерно три тысяч горожан. Остальное христианское население Египта, около шести миллионов верующих, следовали за своим патриархом, со временем эта отделившаяся Церковь стала именоваться «коптской ортодоксальной». Напомним, что слово «коптский» дословно означает «египетский».
То же самое, но в иной пропорции, примерно пополам, произошло и в Церкви Антиохии. Там возникли две равновеликих иерархии и два патриархата. Один из них сохранял общение с православными в Риме, Иерусалиме и Константинополе, другой – находился в единстве с коптами-египтянами. В свою очередь, Константинополь, Рим и Иерусалим сохранили взаимное общение церковных кафедр.
Причиной такого разделения послужило неприятие Церквями Египта и Сирии решений IV Вселенского Собора в Халкидоне 451 года. Собор провозгласил единосущие Господа Иисуса Богу по божественной, нам - по человеческой природе.
Согласно Халкидону что божество и человечество во Иисусе, соединены неслитно, неизменно, нераздельно и неразлучно. В свою очередь, противникам этой формулировки, в Египте, Сирии, и вообще на Востоке, это показалось отпадением в несторианство. Оно, по их мнению, разделяло Господа Иисуса на два отдельных субъекта. По их мнению, получалось, что Бог Слово, Сын Божий как бы «усыновил», или адоптировал Праведника Иисуса. Такое обвинение было ложным.
В то время это неприятие соборного догмата казалось злонамеренным. Лишь в новевшее время стало очевидным, что Церкви того времени попросту слишком мало знали друг о друге, не обладали, да и не могли, по причине разных языковых традиций, единством терминологии. Постепенно христианская догматика доходила до такой степени точности, что, как в математических формулах, должна была передаваться не в словах, но знаках, без перевода.
С целью остановить происходившее Император Юстиниан I (527–565), который сам был весьма значимым богословом, созвал Вселенский Собор. На нем были осуждены произведения трех древних авторов, Феодора Мопсуестийского (350–428), Феодорита Кирского (393–457) и Ивы Эдесского (+457). В Египте и Сирии их подозревали в симпатиях к несторианству, а также считали, что Халкидон решительно встал на их сторону. По мысли Юстиниана, их осуждение должно было убрать значительное препятствие к взаимному примирению.
Однако, эти церковные учителя почитались многими в Церкви, обладали значительным авторитетом, поэтому даже со стороны православных это решение было весьма проблемным. Вопрос, который обсуждал Собор, может ли Церковь осуждать кого-либо посмертно. По мысли Отцов, в данном случае осуждалась не личность человека, но само заблуждение.
Однако, «монофизиты», как называли тогда противников Халкидона, решения Пятого Собора отвергли. На этой почве стали возрастать региональные национализмы, желание отделиться от Вселенской Церкви, или, лучше, соблазн самим стать ее центром становился подлинным искушением. Спустя всего столетие Сирия и Египет приветствовали пришествие арабских мусульманских армий. В их первоначальном демократическом общественном устройстве христиане по трагическому недоумению видели своих освободителей от Империи.
Память Отцов Собора – указание на то, сколь хрупко и трепетно важно сохранение кафолического многообразия и евхаристического единства Церкви. В отличие от Первого Вселенского Собора в Никее (325), в решениях этого Пятого Собора не было ничего героического. Но, как показала последующая история, это был поистине библейский жест примирения. Смиренный собор не гордого Бога - таким он и остался в истории Церкви.