17 июня Церковь чтит память святителя Митрофана Византийского. Святой был епископом города Византия с 306 по 314 года. В 330 году на месте этого древнего поселения Константин I Великий основал новую столицу Империи – Город Константина. В силу такого исторического преемства святого также именуют Митрофаном Константинопольским.
Согласно житию, Митрофан был родственником Дометия. Последний был братом римского императора Проба (276–282). Исповедуя христианскую веру, и не желая вступать в конфликт со своей совестью, Дометий покинул римское императорское окружение и удалился в Малую Азию. Со временем он был поставлен во епископа города Византий. Его преемником впоследствии стал Митрофан.
Существование будущего Вселенского Патриархата в первые века христианства основано на преданиях. В этом контексте Митрофана иногда называют «первым историческим епископом» Константинополя.
По тем весьма немногим сведениям, что дошли до нас о святом Митрофане, он прожил весьма долгую жизнь. Отошел ко Господу в 117 лет. Для своих современников он был воплощением Предания Церкви, поскольку видел не только великое и последнее преследование христиан при Диоклетиане, но застал и прежние жестокие гонения при Декии и Валериане. Свидетелем эпохи и исповедником он был для Царя Константина I, который постепенно приходил к мысли легализовать, а впоследствии избрать в качестве нового вселенского исповедания христианство.
По старости и болезни Митрофан не смог принять участия в I Вселенском Соборе в Никее в 325. Представителем святого на Соборе был его будущий преемник на Константинопольской кафедре Александр. Этот жест оказался пророческим. Именно Александру после кончины Митрофана год спустя, Господь судил стать первым епископом Новой Столицы.
Как это ни парадоксально, но для понимания сути святости Митрофана следует обратиться к личности русского святителя Митрополита Петра (1308–1326). Биографии двух святых епископов отделяет друг от друга ровно тысячелетие, в подробностях их жития есть удивительные параллели. Так, словно Господь, Живущий вне хронологии, уже здесь и сейчас, в истории, создавал некую особую диахронию, раскрывая границы пространства и времени по направлению к сакраментальности.
Не имея возможности пребывать в историческом центре Русской митрополии, Петр избрал местом пребывания Москву. Согласно канонам, два епископа не могут пребывать в одном и том же городе. Москва того времени была единственным значимым политическим центром, где не было своего архиерея. Петр пользовался особым благоволением тогдашних московских князей. Так он пророчески избрал Москву местом своего пребывания и служения. Заложил Успенский Собор в Кремле и, в силу глубокой личной праведности, несказанно способствовал сакральному, то есть, священному и церковному возвышению новой русской столицы.
Ровно за тысячу лет до этого, Митрофан Византийский пользовался особым расположением Царя Константина. Будущий епископ Нового Рима, как официально называлась новая столица на Босфоре, был простым епархиальным архиереем. Более того, находился в подчинении у соседнего, Ираклийского митрополита. Константинопольская кафедра не имела апостольского преемства, не обладала особенным преданием или какими-либо церковными каноническими привилегиями.
Некогда в стройном хоре голосов, восхвалявших деяние Константина по учреждению Новой Столицы, был один единственный голос вопреки. Это был святой Августин Иппонский (354–430), который родился позже тех событий, но в 411 году застал взятие варварами Рима. В своем труде «О Граде Божьем» Отец Церкви писал о том, что деяние Константина было великим. Однако, основав град собственного имени, он уподобился Каину (ср.Быт.4,17).
Современники рыдали о взятии древнего Рима варварами, Августин же утверждал, что, согласно Писанию, всякому человеческому граду суждено пасть. В пример же правителя Отец Церкви приводил Феодосия Великого (379–395), который не только провозгласил православное никейское христианство официальной религией, но в другой имперской столице, Милане, перед святителем Амвросием (340–397) приносил публичное покаяние.
Если продолжить эту мысль Августина, то сделается очевидным, что сакральному возвышению Новой Столицы должна была способствовать не политическая сила, как это прозвучало в решениях Халкидонского Собора 451 года об учреждении и первенстве патриархата в Константинополе, но исключительно авторитет и новое преемство святых. Таковыми в свое время стали столичные епископы Григорий Богослов (329–390) и Иоанн Златоуст (347–407). Их несомненным великим предшественником был святой Митрофан.