Августин Соколовски
В воскресный день между Вознесением и Пятидесятницей Церковь празднует память Отцов Первого Вселенского Собора. Этот Собор состоялся в 325 году в Никее. Главным итогом этого события, на котором епископы Вселенской Церкви осмысляли вопросы вероучения, стало провозглашение Сына Божия, ставшего человеком во Христе Иисусе, единосущным Отцу и Богу.
Господь Иисус – Альфа и Омега христианской веры (Апок.22,13). Его Воскресение из мертвых – ключевое событие истории спасения. Вознесение и Пятидесятница, то есть, Сошествие Святого Духа на Апостолов, в свою очередь, являются кульминацией Христова Воскресения. Таким образом, Пасха, Вознесение и Сошествие, образуют собой триединое единство, которым, по дару благодати веры, животворится мир. Согласно великой древней богословской аксиоме, Бог стал человеком, чтобы человек стал богом, или, иными словами, чтобы человек познал божественное в себе. Такое познание – плод и метод благодати. Благодать – это сообщение, коммуникация, Воскресения, Вознесения и Пятидесятницы, глубинам человеческих сердец во Христе. Таково богословское объяснение, почему память Отцов-Провозвестников этой истины на языке учения Церкви празднуется именно в этот воскресный день.
В тексте Символа Веры исповедуется вера в «Единую, Святую, Кафолическую и Апостольскую Церковь». Слово «кафолическая» на церковно-славянский язык переводится, как «соборная». В данном случае мы имеем дело с ошибкой перевода. Слово «соборная» не тождественно слову «кафолическая». В современном языке весьма близкое к нему слово — это применяемый в спорте термин “сборная”. Пожалуй, было бы правильным оставить термин «кафолическая» в Символе Веры без перевода. Однако, ошибка бывает промыслительной, она может становится инструментом в осмыслении событий церковной истории.
Ведь если слово «кафолическая» не имеет никакого отношения к соборам и синодам Церкви, то прилагательное «соборный» вполне коррелируется с этими организационными феноменами церковной жизни. Так, во многом, под влиянием этой ошибки перевода, в XX веке православное богословие сформулировало для себя новое определение Православия как «Церкви Семи Соборов». Речь, конечно же идет о Семи Вселенских соборах, память каждого из которых до сих пор литургически празднуется в богослужебном календаре. К слову, такое празднование Соборов отсутствует на христианском западе. Оно исключительная особенность Православия.
Итак, воскресенье между Вознесением и Пятидесятницей посвящено воспоминанию Отцов I Вселенского Собора. История Церкви распорядилась так, что многие наиболее авторитетные Отцы Церкви жили в эпоху между Вселенскими соборами, а потому ни разу не участвовали в них. Василий Великий (330–379), и Августин Карфагенский (354–430), и Иоанн Златоуст (347–407) не были на Вселенских Соборах. Они разминулись с ними по времени. Так, когда Августину в Африку по почте из Константинополя пришло приглашение на Собор в Эфесе 431 года, он уже отошел ко Господу в своем осажденном вандалами епархиальном городе Иппоне. Сегодня это крупный алжирский порт Аннаба.
Тем не менее, это не помешало тем Отцам, которые не участвовали в Соборах, внести свой решающий вклад в развитие христианской догматики, вероучения и учения нравственности. То есть того, что церковнославянские тексты называют «правилом веры и образом кротости». На языке современного богословского протокола это термин «вера и устройство».
С другой стороны, были и выдающиеся Отцы Церкви, которые не только были на Вселенских Соборах, но и внесли ключевой вклад в их повестку, проведение и итоги. Такое сочетание колоссального личного авторитета и причастности коллективному авторитету того или иного Вселенского собора было способно особым образом повлиять на последующую церковную историю.
Наиболее ярким примером такой особой авторитетности был святой Кирилл Александрийский (+444). После догматического торжества христологии этого Отца Церкви на Вселенском соборе в Эфесе в 431 египетская Церковь восприняла мысль Кирилла о «единой природе Бога Слова Воплощенного», как свой абсолютный вероучительный канон.
После Четвертого Вселенского Собора в 451 в Халкидоне, который сформулировал учение о двух природах во Христе, Александрийская Церковь оказалась неспособной изменить прежде заданному направлению. В итоге Александрия и Константинополь пришли к полному разрыву общения, кровавому противостоянию с участием армии и даже монашествующих. Спустя два столетия этим разделением воспользовались арабские войска, распространявшие в Египте ислам.
Бог сохранил Первый Вселенский Собор от такого исхода. Он был созван в мае 325 года, вскоре после окончательного воцарения Константина Великого над всей Империей в 324. Тогда града Константинополя еще не существовало. Первенство в Церкви принадлежало апостольским кафедрам, Александрии, Антиохии, с которыми в общении находился также обладавший несомненным апостольским происхождением Рим.
В Никейском соборе участвовало, по разным данным, от 200 до 318 Отцов. При этом епископов во Вселенской Церкви было гораздо больше. Так спустя всего столетие православный ортодоксальный христианский епископат насчитывал около двух тысяч архиереев. Епископ не мог переходит с кафедры на кафедру, избирался пожизненно, или, как в первые три века, до своей мученической смерти. Первенство в Церкви принадлежало тем церквям, которые были основаны Апостолами.
Какого-либо рейтинга прочих епархий не существовало. Однако, можно сказать, что Августин, которого последующая традиция назвала «Учителем Учителей» и «Отцом Отцов», был на кафедре, находившейся примерно на пересечении первой и второй тысячи церковных епархий. Кафедра его насчитывала всего несколько приходов и была чрезвычайно скромной. При этом, большую часть своего времени он проводил в поучении своего церковного народа. Такие подробности помогают понять суть характера тех, кто тогда «руководил» Церковью, мог участвовать во Вселенских Соборах.
На Никейском Соборе были такие столпы Кафолической Церкви того времени, как Александр Александрийский (250–326), Евсевий Кесарийский (265–339), Осия Кордовский (256–359), Иаков Низибийский (+350), Спиридон Тримифунтский (270-348), и многие-многие другие.
Важно, что Отцы Первого Собора были свидетелями прежнюю Церковь эпохи преследования христиан, выжили в Великом гонении при Диоклетиане (303–313), многие стали исповедниками. «Из служителей Божьих одни знамениты были словом мудрости, другие украшались строгостью жизни и подвижничеством, и иные отличались смирностью нрава. Были между ними и такие, которых уважали за долголетие, были и другие, блиставшие юностью и бодростью душевной, были также лица, еще недавно вступившие на поприще служения», — писал Евсевий Кесарийский в своем произведении «Жизнь Константина» (3,9). «Свидетели прежней Церкви», - как много может значить это слово. Собор свидетелей прежней Церкви стало сутью Никейского Собора.
Участвовал в Соборе и александрийский диакон Афанасий (295–373). Он был секретарем епископа Александра, и именно ему, согласно практике Древней Церкви, было суждено вскоре стать архиепископом. Он вошел в историю под именем «Великий» и был главным поборником Никейского Православия. Никейское Православие — чрезвычайно важный для богословия и Православия термин. Это вера, сформулированная Отцами I Вселенского Собора в Никее. Никейская Вера - говорит о том, что Господь Иисус — воплотившееся, единосущное Отцу Слово. «Ибо так Бог возлюбил мир, что отдал Сына Своего, дабы всякий, верующий в Него не погиб», - как пишет Евангелист (Ин.3,16).
Для Афанасия, и подобных ему Отцов на протяжении ближайших столетий это был первый и последний, окончательный Собор. Первый Вселенский Собор - собрание епископата Церкви, на котором о Христе Иисусе, Духом Святым, по убеждению Отцов, было сказано все, что должно было и вообще могло быть сказано. Отсюда и объяснение символическому, библейскому числу его участников: 318. Согласно Книге Бытия, таково было число слуг Авраама в битве против нечестивых царей за освобождение его племянника Лота (Быт.14,14).
Для нас же Никейский Собор это первый из последующих Соборов. Ведь история Церкви постепенно, но неумолимо приводила к пониманию того, что Догмат о Христе Иисусе всегда будет являть в себе животворящую синергию окончательной высказанности и принципиально неисчерпаемой недосказанности.
Наконец, обычай именовать епископов и священников «отцами» восходит к Никейскому Собору, и тому значению, которое придавал ему Афанасий и близкие ему богословы. По образу отца всех верующих Авраама (Гал.3,10), Никейские Отцы сохранили веру, освободили ее от человеческих заблуждений. Они передали ее последующим поколениям верующих, а в их лице и всей Церкви и Вселенной. Поэтому, пастырь, который не учит вере и богословию, не может называться «отцом». Таково, пожалуй, одно из важнейших следствий Никейского Собора.