Августин Соколовски
Сегодня 22 февраля Церковь чтит память святого мученика Никифора Антиохийского. По месту своего происхождения и страдания в исторической области Малой Азии святой также именуется Никифором Писидийским.
Святой Никифор – один из многих забытых святых. Имя его как бы находится в тени одноименного константинопольского патриарха Никифора Исповедника (758–828), который полтысячелетия после антиохийского мученика патриарх твердо противостоял византийским императорам-иконоборцам.
Святой Никифор – один из малых святых христианской древности, в житии которых содержится великое назидание. Поэтому, судьбами Бога, празднование его памяти в дни, приближающие время Великого Поста, весьма поучительно и не случайно.
Мученическое свидетельство Никифора – подвиг верности заповеди любви к Богу и ближнему. В нем – удивительное, подлинное раскрытие слов Господа Иисуса в Евангелии от Иоанна: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей» (Ин.15,13).
Согласно житию, Никифор был «простым гражданином» Антиохии Писидийской. Этот город следует отличать от одноименного великого города в Сирии на реке Оронт – современной Антакии, которая в наши дни пострадала от сильнейшего землетрясения.
Антиохия Писидийская находилась вблизи современного турецкого города Ялвач на юго-западе Малой Азии. Писидия – это историческая область, не имеющая выхода к морю. Тринадцатая глава Книги Деяний повествует о том, как на пути из Кипра в Иконию Апостолы Павел и Варнава благовествовали в Христа в этой малоазийской Антиохии.
Иудеи тогда не приняли проповеди и Павел, предвозвещая гнев Божий за такое отвержение благовестия, обратил свое слово к язычникам. Согласно Деяниям, «слово Господне распространялось по всей стране» (Деян.13,49).
Согласно житию, Никифора долгое время связывала дружба с пресвитером по имени Саприкий. Поскольку местная Церковь обладала апостольским происхождением, Саприкий несмотря на то, что христианство не было дозволенной религией, несомненно, обладал определенным положением в местной общине и в городе. Никифор, судя по всему, крещеным не был.
В какой-то момент между Никифором и Саприкием пролегла вражда. Согласно житию, Никифор трижды пытался помириться с пресвитером, каждый раз посылая к нему близких с просьбой о прощении. Каждый раз он получал отказ, после чего отправился просить прощения сам. Но и тогда услышан не был.
В тот момент в Империи вспыхнуло гонение Императора Валериана (253–260). Это гонение было не только кровавым, но и внезапным. Ему предшествовал трехлетний мир и отсутствие каких-либо преследований со стороны императорской власти.
Важно помнить, что Валериан был вторым преемником Императора Декия (249–251), имя которого было связано с жесточайшими преследованиями. В противоположность своему предшественнику, во времена которого он занимал в Империи должность цензора, Валериан вначале весьма благосклонно относился к христианским верующим. Об этом сохранились христианские свидетельства современников.
Итак, гонение Валериана было внезапным. Великие святые, которым в гонение Декия, в соответствии с древними правилами Церкви, удалось скрыться от преследователей, при Валериане были убиты. Среди них великий герой веры Африканской Церкви святитель Киприан Карфагенский (200–258). Именно ему принадлежали ставшие аксиомой слова о христианском единстве: «Христианства нет без Церкви!».
Как и при Декии, в гонение Валериана многие христиане за взятку приобретали справки о принесенных ими богам жертвах. Таким образом, на бумаге они становились язычниками. В Церкви того времени немедленно возникли споры о том, может ли такой отрекшийся от Христа человек через покаяние вернуться к вере. Одновременно, великую силу приобрели письменные ходатайства исповедников.
Исповедниками именовались те, кто претерпел мучения за веру, но остался жив. Таким исповедником стал и пресвитер Саприкий. Напомним, что он продолжал враждовать с Никифором. На сей раз в этой ссоре смешались личные мотивы и церковные нестроения.
Никифор, по-видимому, сам был затронут гонениями. Зная, что Саприкий уже стал исповедником, он вновь стал просить его о прощении. Никифор вновь трижды последовательно просил его о примирении. Но каждый раз слышал решительное «нет».
По-видимому, Саприкий, зная о ценности ходатайства исповедников, не желал «делиться» с Никифором, этим простым гражданином и не крещеным, частицей своей безупречности. Как вдруг вспыхнула еще одна, новая волна преследований.
Саприкий был арестован. В готовности пострадать за имя Христово он шел на место мучения, ведомый своими преследователями. Тогда Никифор еще раз попытался испросить прощения.
Быть может, на сей раз Никифор сам уступил искушению и отступил от веры. Житие об этом умалчивает. Однако, тем самым становится понятным его настойчивость в желании получить прощение от собрата и отца в вере. На сей раз, прося прощения, он открыто именовал его мучеником и исповедником веры. Теперь, ради принадлежности к Церкви и спасения он нуждался в ходатайстве исповедника. Таковым теперь был Саприкий. В свою очередь, для последнего к личным мотивам неприязни добавлялось каноническое обоснование. Выражаясь словами одного из восточных патриархов прошлого века, ‘догматы стали для него обухом, чтобы бить по голове ближнего’.
Саприкий остался непреклонен, а мучители подвергли Никифора, этого нелепого просителя, насмешкам. «Такого безумного человека, как ты, мы никогда не видели, зачем тебе нужно мириться с тем, кто вот-вот должен умереть», - свидетельствует житие.
‘Нет большего кошмара, как предать ближнего и согласиться с его порабощением’, - писал некогда Альбер Камю. Тайна божественного предопределения свершилась на месте мучения. Саприкий внезапно был охвачен страхом и попросил о возможности отречения. Никифор же упросил палачей казнить его вместо бывшего исповедника.
«Я – христианин и верую в Господа Иисуса, от Которого отрекся Саприкий, усеките меня на его месте». Так Никифор положил душу свою за друга, в исповедании веры крестился кровью и родился в во Христе Иисусе.
Таким образом, в житии мы сталкиваемся с тремя волнами гонений, тремя просьбами о прощении, и тремя отречениями. Отречение от прощения в итоге привело исповедника к отречению от веры.
Важно помнить, что первые христиане именовали дни кончины мучеников «днями рождения». В страдании Никифора покаяние перед ближним стала любовью и родилась верой в Господа, от Которого тот отрекся.