В Церкви присутствует великое многочисленное множество разнообразных тайн. Более того, само классическое определение Церкви, как Общества Верующих, позволяет видеть в ней Хранительницу вероучительных сокровищ. Таинства, празднования, священные имена.
Из истории Церкви нам известно, что древнее христианство воздвигало храмы в честь Святой Софии и Святой Ирины, имея в виду, конечно же, не конкретные женские имена, но Того Единственного, Кого Писание именует «Премудростью от Бога» и «Князем Мира», Господа нашего Иисуса Христа.
Господь подлинно Мудрость и подлинно Мир. Поэтому, кстати, и столь известный по недавнему прошлому лозунг «Миру – мир», содержит в себе ничто иное, как просьбу к Богу о том, чтобы Мир уверовал, подобно словам молитвы Господней: «Да приидет Царствие Твое!».
В наши дни Восточное Православное Христианство, как правило именует храмы в честь конкретных исторических событий, вех истории спасения, святых небесных сил или святых людей. Именем Господа Иисуса, Пресвятой Богородицы, Святых … Очевидно, что, в этом смысле, древность предпочитала истории титульные наименования «Софии», «Премудрости», «Милосердия». Как бы обобщенно, они выражали собой библейское понимание Бога и великолепие Его проявлений, богоявлений и имен.
День Сошествия Святого Духа на Апостолов именуется в богослужебном календаре Древней Церкви «Пятидесятницей». Ведь в пятидесятый день после Своего Воскресения, Господь Иисус ниспослал Духа Святого на Своих учеников. Со временем, в истории Церкви, и, в первую очередь, в Русской Церкви, этот праздник приобрел другое наименование. Большинство из нас именует Пятидесятницу Днем Святой Троицы. В честь Святой Живоначальной Троицы воздвигаются монастыри и храмы, празднующие свои престольные торжества в День Пятидесятницы. Исследователи говорят нам о том, что начало такой традиции храмоздательства на Руси было положено преподобным Сергием Радонежским. Это второе, дополнительное наименование давно уже само стало древним. Получается, что по отношению к именам первоначальных храмов с их идейным наименованием в честь Софии, или Мира, день праздника Святой Пятидесятницы пережил обратный процесс. В храмоздательстве идейные представления уступили место историческому имени, тогда как здесь Праздник Пятидесятницы, из обозначения торжества в честь пятидесятого дня по Воскресении, когда на Апостолов был ниспослан Дух Святой, стал празднованием в честь тайны Пресвятой Троицы – этого ключевого христианского догмата. Ведь в день Сошествия Святого Духа на Апостолов Бог в полноте явил Себя, как Отец, Сын и Дух Святой.
При этом чрезвычайно важно помнить, что Пятидесятница – это не завершение того праздничного, славного и светлого пасхального периода, который имел место в течение сорока дней после Воскресения Христова, но, напротив, кульминация, раскрытие, более того, его подлинное начало.
Если в современной богослужебной практике принято служение в зеленого цвета облачении, украшение храма зелеными ветвями деревьев, в знак Животворящей Силы Духа Святого, для осознания Его животворного величия, то, богословски, библейски и исторически важно помнить, что в день Пятидесятницы правильнее было бы использовать для богослужения красное пасхальное облачение. По образу одного из завершающих видений Иоанном Господа Иисуса в Апокалипсисе: Он был облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: "Слово Божие" (Откр.19,13).
Ведь Пятидесятница – это раскрытие Пасхи. Господь наш Иисус Христос воскрес в третий день. Господь являлся Общине. Но именно Общине. И только Общине. Являлся, когда Сам Того хотел. Господь не был видим посторонними. Более того, Господь не хотел быть видим посторонними. А о самом большом явлении Воскресшего Павел говорит, что оно имело место в присутствии более, чем пятисот братий. «Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию, и что явился Кифе, потом двенадцати; потом явился более нежели пятистам братий в одно время, из которых большая часть доныне в живых» (1 Кор.15;3-6).
Однако, и это, столь многочисленное собрание, числом более пятисот человек, было всего лишь собранием учеников. Особая тайна божественного замысла заключалась в том, что Господь, суверенный, величайший и всемогущий, каким-то удивительным, непостижимым для нас образом, еще не мог быть достоянием Всей Вселенной, оставаясь со Своей Церковью непосредственно здесь на земле по восстании из мертвых.
Чтобы даровать Себя всему миру, Господь должен был уйти. Поэтому и Вознесение, и Пятидесятница являются подлинным раскрытием и свершением Пасхи. Когда Воскресший бывает явлен всей Вселенной, становится достоянием Церкви, и, поскольку вне Церкви нет спасения, наследием, наследством, то есть, в буквальном библейском смысле, завещанием, или, лучше, Заветом, Новым Заветом между Богом и Человеком, а потому, через Церковь, и достоянием Всей Вселенной.
Новый Завет – это не книга и не буква, но … Сам Господь Иисус Христос. А через Него, в силу приобщения Ему крещением и евхаристией, мы сами. Об этом пишет Апостол Павел: «Ибо вы – письмо Христово, через служение наше написанное не чернилами, но Духом Бога Живого, не на скрижалях каменных, но на плотяных скрижалях сердца. Такую уверенность мы имеем в Боге через Христа. (…) Способность наша от Бога. Способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа, потому что буква убивает, а дух животворит» (2 Кор.3;3-6).
Именно благодаря Вознесению и Пятидесятнице, этим двум последовательным этапам раскрытия Пасхальной Тайны, Господь Иисус бывает проповедан всей земле. Он, Голос Живого Бога, начинает быть слышан на всех языках всех народов мира, как об этом говорится в Книге Апостольских Деяний. «Народ пришел в смятение, ибо каждый слышал их говорящих его наречием» (Деян. 2,6). Так День Сошествия Святого Духа на Апостолов, Торжество Пятидесятницы становится Пасхой Пасхи, как если бы это слово, единственное и неповторимое, можно было бы употреблять во множественном числе.
В событии Пятидесятницы раскрывается и тайна Пресвятой Троицы. Единство Отца, Сына и Святого Духа, Непостижимая и непогрешимая божественная истина, которую первые христиане не могли разъяснить, но оказались способны провозгласить с такой всепобеждающей силой, что последующая История Христовой Церкви оказалась эхом того Голоса Живого Бога, который, силой Духа Святого, звучал тогда по всей Земле. Голосом Живого Бога, имя которому – Господь Иисус.
Важно помнить, что троичность, тройственность, само слово и число три, по отношению к Живому Христианскому Богу, это не число и не арифметика, не сложение и не прибавление, не перечисление, но великой божественное библейское откровение о том, что Бог – это Отец, Сын, и Святой Дух. И в Боге, и только в Нем одном, преодолено одиночество, такая единственность, и такое единство, которое угнетает, исключает, страдает, замыкается в себе, ибо адоподобно. Отсюда мы постигаем, что наша с вами множественность – мы все разные, несводимые друг к другу, каждый из нас неповторим, носит свое имя – и наше рассеяние по лице всей земли, смущавшие столь многих философов, провозглашавших грядущее упразднение многого в единстве божественной монады, имеет своим обоснованием Самого Бога. Бога, явленного, или, лучше, явившего Себя в последние времена, как Отец, Сын и Святой Дух. Множественность людей не случайна. Неповторимость каждого Богом дарована. Уникальность неистребима и неуничтожима. Во веки веков пребудем мы разные, различные, иные и несводимые по отношению друг к другу в своей жизни и в своем бессмертии, по образу Божию и по силе того божественного многообразия и общения личностей, которое даровано нам уже здесь, в этом мире, по Образу Пресвятой Троицы.
В библейских текстах Ветхого Завета неоднократно говорится о том, что увидевший Бога был обречен умереть. Повествования о праведниках Израиля и о Пророках доносят до нас тот ужас, что охватывал их даже при явлении Ангелов. «Тогда Маной узнал, что это Ангел Господень. И сказал он жене своей: верно мы умрем, ибо видели мы Бога», - говорится в книге Судей о праведных родителях Самсона (Суд.13;21-22).
«Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Ин.1,18). Библейский догмат, или, истина и аксиома о невозможности увидеть и познать Бога пребывает вовеки. Она не может быть отменена. Поэтому, чтобы узнать, Кем же является Бог и Отец, необходимо взирать на Сына. Необходимо следовать за Господом Иисусом Христом. Веровать в Него и веровать Ему. Ведь Он – это всецелое Само-Откровение Бога Отца. Дух же Святой всецело являет Сына Божия. Потому что Воскресший, Вознесшийся и Сидящий одесную Отца, Он более недоступен никакому дерзкому прикосновению, как это пыталась сделать Мария Магдалина тотчас по Воскресении. «Иисус говорит ей: Мария! Она, обратившись, говорит Ему: Раввуни! – что значит: Учитель! Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне, ибо Я восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему» (Ин.20;16-17).
Господь воскрес, восседает одесную Отца, суверенен и властвует над Вселенной. Но по восхождении Своем Он тотчас ниспослал Духа. Дух явил нам Господа Иисуса – Бога в полноте, к Которому мы не только можем, но и аксиоматически всецело должны прикасаться в силу непогрешимой и безоговорочной заповеди о Евхаристии. «Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет» (1 Кор.11,26).
В каждом из нас будет явлено величие Того, сошествие Которого мы сегодня празднуем. Истина об этом призвана вдохновлять и животворить. И укреплять христианина. Истины, подобной содержащейся об этом в Церкви, в мире просто нет.
Постмодерный, - говоря словами богослужебных текстов об аде, - «ныне царствующий, но не вечнующий мир» торжественно провозглашает разнообразие. Пытается противопоставить его в качестве главного критерия «падения и восстания», истины и лжи. Но разнообразие подлинно возможно только в свете христианского откровения о Пресвятой Троицы. В горизонтальной же, имманентной, существующей исключительно здесь и сейчас перспективе, многообразие не только конечно, но и предельно одинаково, конечно и, своей тоталитарности, адоподобно. Ведь, как провозгласил интеллектуальный и духовный отец нашей постмодерной действительности, Жан-Поль Сартр, «ад – это другие».
Все учения, философии и религии поддаются изучению и перечислению. Но ничего подобного библейской истине о Само-Откровении в них просто нет. В них есть начало и конец, им, подобно некой стремящейся к предохранению от единой конкретной болезни вакцине, есть векторность. В библейской истине о Боге, в христианстве, которое есть Его Само-Откровение, нет начали и конца, ибо Сам Господь, безначальный и бесконечный, изначально и вовеки усвоил, присвоил и отождествил с Самим Собой эти характеристики бытия. «Я Альфа и Омега, Первый и Последний, и Живой; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти» (Откр.1;10,18).
Сын являет Отца, Дух являет Сына. Но кто же явит нам Духа Святого? Где та личность, та ипостась, где Тот, Кто сможет раскрыть нам Духа. Ведь само наименование «Дух Святой» буквально означает «святое дыхание». Оно, говоря современно, не содержит никакой информации. А само слово «Дух» в семитских языках женского рода, тогда как на греческом оно относится к роду среднему. Ответ на вопрос о раскрытии Духа заключается в новозаветном призыве к святости. «Праведный да творит правду, а святой да освящается все больше и больше» (ср.Откр.22,11).
Библейская истина и христианское учение говорят о том, что в будущем веке Дух Святой будет явлен в нас людях. Так мы увидим Его как Он есть. «Кто сохраняет заповеди, тот пребывает в Нем, и Он в том. А что Он пребывает в нас, узнаем по Духу, который Он дал нам» (1 Ин.3,24).
иерей Августин Соколовски / Dr.Augustin Sokolovski