Августин Соколовски
В этом 2023 году Праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, согласно юлианскому календарю, празднуется в пятницу накануне Входа Господня в Иерусалим. Так происходит, словно этот последний день святых сорока дней поста, таинственным образом сам становился живым и уступал место празднованию великой спасительной тайны.
Важно понимать, что богослужебная жизнь Церкви в течение всего года строится на совмещении двух календарей. Это пасхальный календарь, события которого перемещаются во времени в зависимости от даты Пасхи и календарь постоянный, период месяцеслова, в котором каждое празднование совершается в определенный день из года в год. В отличие от некоторых дней памяти в честь святых, праздники этого календаря в Православной Церкви никогда не переносятся.
Согласно канонам Древней Церкви, Пасха празднуется в первый воскресный день после первого весеннего полнолуния вслед за весенним равноденствием. Русская, Сербская, Грузинская, Польская и Иерусалимская Православные Церкви придерживаются юлианского календаря. Греческие Церкви, Антиохийский Патриархат, а также Румынская, Болгарская, Чешская и Словацкая Церкви следуют календарю григорианскому. На данный момент разница между ними составляет 13 дней. При этом все Церкви празднуют Пасху в соответствии с юлианским календарем.
Это означает, что весеннее равноденствие в юлианском календаре не соответствует своей астрономической дате и приходится на 2 апреля. Поэтому, первая возможная дата празднования Пасхи в Православной Церкви — это 4 апреля, а последняя, наиболее поздняя приходится на 8 мая. Весьма интересно, что весной 1945 года Пасха приходилась на 6 мая, то есть, в день памяти святого Георгия Победоносца! Такие «поздние» Пасхи не случаются часто. Однако, именно это расхождение в 13 дней, становится причиной тому, что, как правило, Пасха в Православной Церкви празднуется позднее «латинской» в Протестантизме и Католичестве.
Это обязательное сочетание двух календарей лежит в основе самого «Времени Церкви», «Лета Господня», как называл его в своем одноименном произведении русский писатель Иван Шмелев (1873–1950).
Соприкосновение двух календарей образует в литургической жизни Церкви особенную диахронию, созидает, подобно легким в теле человека, животворящее дыхание двух времен. Ни одно из них не полноценно без другого.
В зависимости от даты празднования Пасхи эта литургическая диахрония приобретает особенные, иногда парадоксальные и кажущиеся несовместимыми сочетания.
Особое место здесь обретает Благовещение, день празднование которого всегда относится к неподвижному периоду года и, в Церквях, следующих юлианскому календарю, всегда приходится на 7 апреля.
В случае ранней Пасхи Благовещение может приходится на дни Страстной Седмицы, более того, праздноваться одновременно с Великим Четвергом или Великой Пятницей. Оно же может совпадать с самой Пасхой, или же - самая поздняя из существующих комбинаций в Церквах юлианского календаря - приходиться на среду Светлой Седмицы.
В случае такого совпадения от Церкви, как Общества Верующих, требуется особенная, сакраментальная эмпатия и самостоятельный дар вдохновенного истолкования «знамений времен» (ср.Мф.16,3), чтобы уметь осмыслить такое совмещения празднований в Духе Святом.
Церковь – это Сообщество Толкователей. Лишенное дара понимания, сочетание Благовещения и Пасхи в рамках единого богослужения может показаться излишним, или же - как в случае совпадения Благовещения и Великой Пятницы - слишком скорбным или даже трагическим. Правильное истолкование, донесенное до слуха верных, превращает совпадение Благовещения и Великой Пятницы, из непонятного недоумения в своего рода единовременное хронологическое таинство в богослужении. В Средние Века бытовало убеждение, верили, что время останавливается во время литургии. Церковь убеждена в том, что евхаристия и служение Богу на миг делает время сакраментальным. Во Христе время не случайно, оно становится топосом таинства.
Теологические предметы обладают повседневной, не теологической тектоникой. И наоборот. Бывает и так, что вещи, первоначально обладавшие мифологической, исторической или иной составляющей, по прошествии весьма долгого времени обретают теологическую тектонику, становится носителями особенной философской или богословской составляющей.
В легендарном повествовании о битве при Марафоне греческий воин пробежал сорок два километра, и, прежде чем упасть замертво, возвестил своим соотечественникам: «Радуйтесь, афиняне, мы победили!». Несомненно, зная об этом образе, Апостол Павел сравнивает жизнь во Христе с преодолением дистанции: «Сие же делаю для Евангелия, чтобы быть мне соучастником его. Не знаете ли, что бегущие бегут все, но один получает награду? Так бегите, чтобы получить» (1 Кор.9,24).
Великий Пост состоит из двух частей: Святой Четыредесятницы и Страстной Седмицы. Святые сорок дней – время молитвы и покаяния. Четыредесятница заканчивается в пятницу шестой седмицы Великого Поста. В этом году, именно в этот день Церковью празднуется Благовещения. Так создается удивительная семантика.
Сорок дней покаянного времени на пути самоограничения – это десятая часть всего года. Такова библейская логика. «Не укради», - говорит Писание. Эта заповедь особенно относится ко времени. В свете аскетической логики поста, десятая честь времени, десятина, приносится Богу. Одновременно она становится стремлением на пути к свободе. Свобода же раскрывается как способность ограничивать себя ради ближнего и Бога. Каждый день становится борьбой с самим собой. Тем более, что библейский пост – это не диета избирательного отношения к питанию, но полное отсутствие пищи и пития до захода солнца. Однако, и в этом парадоксальное христианское восприятие всякого аскетического усилия, в итоге пост оборачивается сознанием неспособности соблюсти его как должно.
С каждым днем этого сорокадневного пути, подобно километрам марафона, постящийся человек осознает, что там, где правила поста соблюдены, на место не принятой пищи приходит гордость, а вместо пития – осуждение тех, кто не знает поста. «Так заповедь для жизни, послужила мне к смерти», - пишет Павел (Рим.7,10).
В итоге, путь поста, и в этом раскрытие сути этого духовного марафона, как пути умирания в сознании собственной неспособности, бессилия и духовного банкротства, приводит к закономерному исходу. «Ты носишь имя будто жив, но ты мертв», - обращается Господь в Апокалипсисе к Церквям (Откр.3,1). Получается, что, в отличие от марафонского сказания, в котором умирающий воин провозглашает радость победы, никто из людей, верующих и постящихся здесь на земле, просто не способен эту благую весть пережить.
Если бы земная жизнь Господа Иисуса закончилась смертью на Кресте, это было бы величайшим торжеством сил зла в истории. «Но Бог воскресил Сына Своего» (Деян.3,26). Если бы Великий Пост завершался окончанием самоограничения в пище и питии на сороковой день и просто переходил в празднование, это было бы свидетельством порабощения человека времени и физиологии. Это то, что так отвергали святой Августин (354–430) и Великие Реформаторы, именуя «оправданием делами».
Важно, что согласно библейским представлениям, особенно во времена земной жизни Иисуса Христа, господствовало убеждение, что Праведник, то есть Мессия, Сын Божий и Сын Человеческий, должен был умереть в день Своего Зачатия. С этим, по мнению Отцов Церкви, связан был загадочный библейский запрет мешать «плоть козленка с молоком матери» (ср.Исх.23,9), а также то проклятие, каковым Иов, библейский праведник, проклинал день своего зачатия. «После того открыл уста свои Иов и проклял день свой», - говорится в книге (Иов 3,1).
«Ныне начало нашего спасения», - говорится в тропаре Благовещения. Одновременность окончания сорока дней поста и благовещенского празднования в этом году содержит в себе удивительное знамение. Так Сам Бог, Властелин времен, учит Церковь и мир «всегда помнить Господа Иисуса Воскресшего из мертвых» (2 Тим.2,8). Ибо в Нем Одном в эти Последние Времена, и всегда – избавление и спасение.
Итак, Святая Четыредесятница уступает свое место Страстной Седмице. В этом году это происходит в День Благовещения. Так, в литургии и жизни Церкви, явлен бывает Образ Того Единственного, Победителя ада и смерти, Кто не просто передал людям весть о победе и освобождении - как это могли делать библейские и вне-библейские пророки - но отобрал у человека саму смерть, и даровал ему «Царство, Силу и Славу» возвещать Воскресение.